Зaкрыть
Oтпрaвить

Удaлoсь ли бaнкaм, нaкoнeц-тo, прeoдoлeть кризис? Мнoгиe из ниx нaxoдятся в гoрaздo лучшeм сoстoянии, чeм дeсять лeт нaзaд, нo при этом выгоды распределяются неравномерно, а потому нужно предпринимать дальнейшие действия. Это особенно справедливо в Европе, где восстановление банков было явно неоднородным. Фондовый индекс STOXX Europe 600, который отслеживает стоимость акций банков, все еще на две трети ниже майского пика десятилетней давности.

Избрание Дональда Трампа 45-м президентом США встревожило большую часть Нью-Йорка.   Но на Уолл-стрит царило оживление. В период с 8 ноября прошлого года – дня выборов в США – до 1 мая   2017 года субиндекс S & P 500, в который входят акции американских банков, взлетел на 34%. В это время финансовый сектор стал самым быстрорастущим сектором на   рынке. Во время выборов только два из шести крупнейших банков – JPMorgan Chase и Wells Fargo – могли похвастаться рыночной капитализацией, которая превышала чистую балансовую стоимость их активов. Теперь все, кроме Bank of America и Citigroup, находятся в таком же выгодном состоянии. Акции банков   были на подъеме в основном из-за того, что рынки после длительной паузы ожидали повышения процентных ставок, к которому готовилась Федеральная резервная система. Это произошло в декабре и марте, и еще три повышения ожидаются в текущем году. Такие меры позволят банкам повысить разницу между заемными и кредитными ставками с минимального за последние 60 лет уровня.

Победа Трампа послужила дополнительным импульсом, так как он пообещал повысить темпы экономического роста США. Он намерен снизить налоги для компаний, что напрямую будет способствовать увеличению прибыли банков, а также принесет пользу их клиентам. Трамп также пообещал ослабить банковское регулирование, которое представляет собой самую крупную проблему для отрасли. Во время предвыборной кампании он объявил, что «разберется» с законом Додда-Франка по реформированию Уолл-стрит и защите потребителей, с помощью которого после кризиса были внесены изменения в финансовое регулирование.

Удалось ли банкам, наконец-то, преодолеть кризис? Многие из них находятся в гораздо лучшем состоянии, чем десять лет назад, но при этом выгоды распределяются неравномерно, а потому нужно предпринимать дальнейшие действия. Это особенно справедливо в Европе, где восстановление банков было явно неоднородным. Фондовый индекс STOXX Europe 600, который отслеживает стоимость акций банков, все еще на две трети ниже майского пика десятилетней давности. Доходность европейских кредиторов по акциям в среднем составляет всего лишь 5,8%. Американские банки намного сильнее. В инвестиционно-банковском деле они полностью обходят своих европейских конкурентов. Им больше не приходится терять миллиарды из-за проблемных активов прошлых лет, и они, наконец-то, обеспечивают более высокую прибыль для своих акционеров.

Независимый банковский аналитик Майк Майо ожидает, что впервые после кризиса уровень доходов банков, которые подлежат выплате акционерам, вскоре превысит стоимость капитала (которую он, как и большинство банков, определяет на уровне 10%). Но финансовые кризисы очень сильно отразились на банковском секторе, и даже в Америке банки еще не полностью восстановились. Несмотря на первоначальный рост после избрания Трампа, субиндекс банков S & P 500 все еще на 30% ниже пика, который был достигнут в феврале 2007 года. Дискуссии о пересмотре посткризисного регулирования в Америке только начинаются. И пока остается актуальным самый серьезный из всех вопросов: в достаточной ли безопасности находятся сейчас банки и налогоплательщики?

Длительный путь восстановления утраченных позиций

Стоимость акций, в качестве базы для сравнения приняты цены на 1 января 2007 года (горизонтальная линия на уровне 100 на графике)

Множество американцев, в том числе многие из тех, кто проголосовал за Трампа, все еще с подозрением относятся к крупным банкам. Пока еще очень свежи обиды, так как немало американцев заметно обеднели, чего не скажешь о многих банкирах. В сентябре прошлого года переживший кризис банк Wells Fargo признал, что за последние пять лет он открыл более 2 млн депозитных счетов и кредитных карт для клиентов, которые не просили их об этом. Выгода для банка была крошечной, а штраф в размере 185 млн долларов оказался относительно скромным. Но из-за скандала лишились своих рабочих мест главный исполнительный директор Джон Штумпф, а также несколько высокопоставленных сотрудников. С тех пор Wells Fargo ведет борьбу за восстановление репутации, но в основном проигрывает в ней.

В   материале   редактора новостей банковского сектора The Economist Патрика Лейна   анализируется в основном банковская отрасль Америки и Европы спустя десятилетие после стремительного падения привлекательности банков по обе стороны Атлантики. Истоки кризиса лежат в глобальных макроэкономических диспропорциях, а также в провалах в управлении финансовой системой и осуществлении функции надзора: избыток сбережений из Китая и других стран использовался для финансирования американских кредитов и недвижимости. Основную тяжесть несли на себе американские и европейские банки, экономики и налогоплательщики.

Банки в других частях мира, по большому счету, были в гораздо лучших условиях. В Австралии и Канаде доходность капитала оставалась на уровне двузначных цифр. Это помогло Австралии с ее четырьмя крупными банками и Канаде с пятью исключить внутренние поглощения и сохранить высокую маржу. Цены на сырьевые товары в последнее время просели и это негативно отразилось на доходности в обеих странах, но в прошлом году австралийские кредиторы получили 13,7% дохода на капитал, а канадские – 14,1%. Банки в других странах мира могут лишь позавидовать таким результатам.

Доход банков на капитал   (%)

Крупнейшим банкам Японии, которые допускали опрометчивые авантюры в бурные 1980-е и 1990-е годы, не удалось остаться полностью невредимыми. Больше всего пострадал банк Mizuho, который потерял примерно ¥ 700 млрд ($ 6,8 млрд). Японцы сделали ряд приобретений на Западе в ходе кризиса, что позволило им дополнить скудные доходы внутри страны. Отдельные приобретения оказались более разумными по сравнению с другими: доля MUFG в Morgan Stanley стала выгодной сделкой, в то время как покупка европейского бизнеса Lehman Brothers оказалась тяжелым бременем для банка Nomura. Китайские кредиторы в основном наблюдали за этим процессом со стороны, оставаясь сосредоточенными на внутреннем рынке.

Семь последствий апокалипсиса

Спросите у банкиров, что изменилось больше всего в их отрасли за последнее десятилетие, и первым пунктом в списке они назвут регулирование. Вместо легких подходов появился тщательный контроль, в том числе стресс-тестирование способности банков противостоять кризисам, которое отдельные банкиры считают самым большим изменением в банковской среде. По словам одного из финансовых директоров международного банка, до кризиса его финансовое учреждение (и другие подобные ему) проводили внутренние стресс-тесты, для которых собирали несколько тысяч данных. После кризиса стресс-тесты начал проводить главный регуляторный орган, и количество данных выросло до сотен тысяч. Сейчас эта цифра уже превысила миллион и продолжает расти. Численность людей, которые работают непосредственно с контролирующими органами, в крупнейшем американском банке JPMorgan Chase выросла с 24   000 в 2011 году (год после принятия закона Додда-Франка – самой крупной реформы финансового регулирования с 1930-х годов) до 43   000 в 2015 году. А это один сотрудник из шести.

Вторым серьезным изменением являются требования к капиталу, которые стали намного жестче, а также новые правила по левериджу и ликвидности. Банкиры и органы по надзору согласны с тем, что из-за кризиса «подушки» банковского капитала оказались на опасно низком уровне. Слишком многим леверидж сначала позволял получать прибыль, но потом привел к крушению. Пересмотренные международные правила, известные как «Базель ІІІ» (работа над которыми все еще продолжаются), вынудили банки увеличивать капитал, дополнительно выпуская для этого акции и конвертируемые долговые обязательства. Идея заключается в том, что большой банк должен выдерживать самый серьезный удар из всех возможных. Это не должно сказываться на работе других учреждений, а банку нужно выходить из ситуации самостоятельно, без сторонней помощи. В период с 2011 года до средины 2016 года 30 глобальных системно значимых банков мира увеличили общий капитал примерно на 1 трлн. евро (1,3 трлн. долларов). В основном, согласно докладу Bank for International Settlements, который находится в Базеле, это было сделано за счет нераспределенной прибыли.

В-третьих, доходность капитала была ниже, чем до кризиса. Отчасти это стало естественным следствием увеличения доли капитала. Но последствия кризиса также дополнительно снижали доходность. Центробанки сначала подтолкнули процентные ставки к ультранизким уровням, а затем начали скупать в огромных количествах государственные облигаций и другие активы. Частично это было сделано для того, чтобы помочь банкам за счет сокращения финансирования и стимулирования экономики. Но низкие ставки и плоские кривые доходности снижают процентную маржу и, следовательно, прибыль.

В результате в балансах появилось много наличных денег, депонированных в центральных банках, которые практически не приносили доход. По словам представителя консультационной фирмы Oliver Wyman, доля наличных денег на балансах американских банков выросла с 3% до кризиса до 20% в 2014 году. По мере восстановления мировой экономики после нескольких фальстартов доходы могут повышаться и в Европе, и в Америке.

Выжимайте максимум из своих активов

В-четвертых, вялые доходы в сочетании с возрастающими требованиями контролирующих органов и акционеров вынуждали банки сокращать свои издержки и серьезнее думать о том, как лучше всего использовать ограниченные ресурсы. «Если я собираюсь получить хорошую прибыль от большого объема капитала, я лучше сосредоточусь на том, что у меня лучше всего получается», – считает Джим Коулз, глава Citigroup в Европе, на Ближнем Востоке и в Африке. В конце 1990-х годов при Сэнди Вейле корпорация Citigroup стала крупным финансовым супермаркетом, предоставляющим весь спектр услуг от инвестиционно-банковских услуг до страхования. Но сейчас она отступила и вновь сосредоточилась преимущественно на функциях корпоративного и инвестиционного банка, как это было в 1970-х и 1980-х годах. Боссы Citigroup делают акцент на сети своих отделений почти в 100 странах, услугами которой могут пользоваться финансисты транснациональных корпораций. Когда-то у Citigroup были розничные банки в 50 странах, многие из которых были вторичными, сейчас же их количество сократилось до 19 таких банков.

Отказ от маржинального бизнеса также привел к сокращению количества рабочих мест и снижению премий, несмотря на то, что заработная плата банкиров по-прежнему остается предметом зависти для большинства. Это привело к пятому изменению: банки стали менее привлекательными работодателями для высококвалифицированных выпускников. «Самые яркие люди больше не хотят идти в банки, они выбирают [хедж-фонд] Citadel», – посетовал высокопоставленный банкир. Он добавил, что часть «поколения миллениум» обращает внимание на технологические компании. Другие «вообще не хотят заниматься бизнесом». Это связано с шестым изменением: репутация финансового сектора была разрушена в результате кризиса. Один скандал следовал за другим по мере того, как формировалась история периода активного роста: предоставление ипотечных кредитов тем, кто не мог их себе позволить; неправильная продажа ценных бумаг, построенных на таких кредитах; продажа дорогостоящего и часто бесполезного страхования в рамках программ по защите платежей; фиксация ключевой процентной ставки Libor; фальсификации на валютном рынке и многое другое.

Седьмой и последний аргумент: возрастает роль финансовых технологий. На первый взгляд это может показаться не очень весомым аргументом, если учитывать уязвимость компьютерных систем отдельных банков. Но все же это хорошая новость. Множество финансовых стартапов пытаются втиснуться в банковский бизнес, но в отрасли с серьезным регулированием тяжелее закрепиться, чем книготорговцам или таксистам. В результате у банков и технологических компаний есть хорошие шансы формировать взаимовыгодные партнерские отношения и тем самым улучшать обслуживание своих клиентов вместо того, чтобы бороться друг с другом.

По материалам: The Economist